В своём отклике на новый роман Ксении Букши Дмитрий Быков заметил, что автор смогла выразить чувства и мысли многих сейчас, «да как звонко». Звонко хочется рассмеяться ему в ответ, потому лишь, что проза Букши — проза особая. Это, может, и не слишком уже «проза поэта», но существует она по своим автономным законам. Её любители будут восторгаться полётом фантазии автора, её непринуждённостью, раскованностью и изяществом, её неувядающей и на всё готовой, во всё нос сующей младостью. Нелюбители попеняют на инфантильность тона, девичью необязательность сюжетных ходов и предсказуемость (скажу мягко) смыслов…
После и впрямь очень удачного «Завода “Свобода”» она уже не могла оставаться прежней Ксенией Букшей, которая, взяв тему, обыгрывает её с весёлой беззаботностью девчушки, играющей в дочки-матери в маминых же клипсах. Тогда она умножила свою фантазию на реально серьёзную, значительную тему — и не только фантазию, но и внутреннюю свободу. История увядания известного питерского завода (а шире — панорама нашей жизни аж за последних полвека) прозвучала как-то легко, приятно лукаво и даже оптимистично. Вселило, короче, надежду… Роман «Рамка» (М., 2017), на мой вкус, есть отступление на позиции прозы прежней Ксении Букши, со всеми её плюсами, но и минусами.
Итак, где-то в Питере должна совершиться коронация царя (в наши дни, разумеется). Пускают на неё публику, ясное дело, через рамку, а тех, кого рамка законтачила, отправляют в «обезьянник» — от греха, стало быть, подальше. Чипы, вживлённые в подданных, бдительно сигналят рамке о неблагонадёжности. Невзирая на высокие современные технологии, улов «обезьянника» вполне предсказуем — точнее, предсказуема его иррациональность. Здесь и бомж, и коммерс, и добропорядочный обыватель, и удалая «аниматорша», и иностранец, осуществляющий гуманитарную миссию, и модный журналист из оппозиции, и пиарщик, и «мать» семнадцати приёмных детей, и несчастная молодая женщина, потерявшая единственного ребенка.
Первая половина романа, решённого в жанре полупьесы-полусценария, где, по сути, всё — сплошные монологи и диалоги, знакомит нас с каждым из обитателей камеры. Потом между ними начинаются тёрки-разборки. Затем является сам узнаваемый «царь» в виде подростка (то ли не очень умный ботан, то ли не очень «чоткий» гопник). Царь на глазах публики, которая пытается его выспрашивать и допрашивать, довольно быстро взрослеет и стареет. А затем начинается вовсе уже катавасия: бомж-то вещий оказался, будущее предсказывает, а тут как раз и казнь одного из задержанных намечается. Тёплый до того ветерок превращается в зловещий ледяной сквознячок… Только всё рассыпается вдруг в фирменный букшевский маскарад. Воздушный шарик замысла и смысла, весело хлопнув (щелкнув нас по носу), мило лопается.
Используя движки абсурдистской пьесы (но с вполне публицистическим наполненьем «на злобу дня»), автор искусно сплетает нити сюжета в одно милое, приятной расцветки «вот-же-вам» макраме, которое можно использовать, как хотишь, но сугубо для украшенья усталого быта, унылого быта — быта, который есть серая жизнь «сегодня» без надежды, без продыха.
А чего б ждать ещё от романа нам? Всякой там глобалистики?.. Нет, Ксения Букша очень «чотко» ведёт свою роль в текущей (вялотекущей, если уж честно) нашей словесности. На свинцовой волне этот яркий фантик — для кого-то сор, может быть, но для кого-то и приятное глазу «пятнушко».
Роман небольшой, однако не назвал бы я его лаконичным: переизбыток слов, болтливость, переходящая (раз уж без высоких технологий никак) в «интерактивность» — в активное общение с читателем, уж на край. Но знаете, самое занятное: общение это довольно приятно, потому что автор, кажется, человек светлый, хороший и вопреки любым нашим вялотекущим реалиям чаще радостный.
Оставьте первый комментарий