В течение многих лет известный социолог Любовь Фридриховна Борусяк занимается исследованиями молодёжного чтения в России, курирует большой проект-исследование «Чтение молодёжи России», цель которого определить ценность чтения в современном российском обществе, лидеров чтения, различия во вкусах и культурных предпочтениях и их причины. В работе Л.Ф. Борусяк и её коллеги активно используют данные популярных социальных сетей. Есть у проекта и свой паблик в социальной сети Facebook. Сегодня предлагаем вашему вниманию не привычный формат статьи, а «дневниковые» заметки социолога. Несмотря на «рванность», фрагментарность жанра, эти заметки, как нам показалось, позволяют и более широкому читателю, а не только специалистам, легко и увлекательно погрузиться в исследовательский процесс в режиме «здесь и сейчас», в том числе из-за ярко проявленного личностного взгляда.
По своему опыту казалось, что в читающих семьях идёт коммуникация вокруг книг, родители что-то советуют почитать подросткам. И фокус-группа, и разговоры со студентами это опровергают. Детям читают, снабжают их книгами, которые им зачастую не нравятся. Но как только дети немного подрастают, все кончается. Девушки, которые радостно рассказывают, какие огромные у них домашние библиотеки, как много читают их родители, называют массу источников информации о книгах, но только не своих родителей. Только одна девушка сказала, что в семье бывают разговоры о книгах. Они из списков в Интернете узнают о Сэлинджере, Ремарке, Брэдбери и пр. Я о самых популярных в их среде авторах говорю. Иногда друг от друга, нередко от преподавателей в университете, но не от учителей в школе и не от родителей. Между прочим, все они окончили гуманитарные гимназии, отлично окончили. Я сегодня поговорила ещё с несколькими студентками. Тот же самый результат.
Наконец начала расшифровку фокус-групп со студентами. Самое начало первой ФГ впечатляет.
«— Я тоже читаю только бумажные книги. У меня небольшая очень дома библиотека, потому что мы только что переехали в новый дом и только набираем нашу библиотеку. А старая библиотека осталась у мамы дома, поэтому приходится что-то забирать или у кого-то одалживать книги, покупать. Я в основном читаю много детской художественной, потому что вечером ребенку читаю. Все сказки Пушкина, даже Шекспира. Ребенку два года, и когда заканчиваю читать Сутеева, то больше нечего, а очень тяжело читать одно и то же по пять раз. Я ищу что-то, что есть дома, но это очень ограниченно. Вот и читаю „Сон в летнюю ночь“ и вот такие.
— Комедии. И любит слушать?
— Ну, если картинок много, то да. Или если очень устал. Вообще очень интересно перечитывать детскую литературу, особенно “Винни Пуха”. Мне кажется, там такие взрослые жизненные ситуации, особенно про Сову. Наверно автора очень раздражала его соседка, и он прям нарисовал ее образ. Поэтому когда перечитываешь, тоже очень интересные моменты находишь».
На ФГ много говорили о том, как в общем классе презирали любителей чтения («считали нас людьми низшего уровня»), и как всё изменилось, когда они поступили в спецклассы. И здесь, как выясняется, любимый учитель пользовался вот какими выражениями: «Ирина Николаевна говорила про моих одноклассников: «Братья наши меньшие». Да, она своеобразный человек, но она очень хорошая как преподаватель по литературе. Мы проходили все детально, мы прорабатывали все понятия, это все было очень интересно». Было ясно, что парню нравились эти «братья наши меньшие».
Длинный, но очень выразительный фрагмент из фокус-группы. Её участницы — студентки, недавние школьницы-отличницы.
«— Я согласна, что неправильно, что одна классика, потому что я сама стала жертвой этого. Я помню, как в 11 классе после школы я ходила на английский к преподавательнице, мы с ней обсуждали литературу. И я ей сказала, что пока не прочитаю всю классику, ничего современного не буду читать.
— Да-да, я тоже!
— И я!
— Я тоже так считала.
— И она мне сказала, что в мире очень много интересных книг. И это так меня поразило, что я пересмотрела свои взгляды.
— Школа формирует такой авторитет. Когда тебе каждый день говорят, что они такие великие, ты слушаешь преподавателей, читаешь учебники, и думаешь: «Да-да, такие великие люди эти классики!» Ты слушаешь и думаешь: «Это же классики, это же тебя формирует как личность». А вот какие-то непонятные современные, их в школе вообще не упоминают и не обсуждают вообще.
— Мне кажется, что вот это вот давление, а оно есть и очень сильное, приводит к тому, что случилось со мной. Я решила, что пока не прочитаю всю классику, я не просто не буду, я не могу, не имею права ничего другого читать. Мне нельзя читать современное, потому что у меня не сформировался вкус, я не могу объективно оценивать литературу. Я сейчас что-нибудь ужасное прочитаю и, не дай бог, мне это понравится. Ужас какой! Я останусь необразованным человеком! Больше всего я боялась современного. Я же поддерживала стереотип, что сейчас у нас ничего хорошего не пишут, а потому читать это не надо, нельзя, это испортит твой вкус.
— Я считала, что мне должно понравиться то, что нравится всем, а всем нравится то, что проверено годами, а проверена годами русская классика. И ты понимала, что если ты читаешь Гришковца или Улицкую, но, не дай бог, не прочитал еще Толстого, то ты плохой человек. Я так и чувствовала.
— А уж если тебе, не дай бог, не понравилась «Война и мир», то совсем кошмар.
М: А в чем кошмар?
— Тебе не имеет права не понравиться «Война и мир», ты совсем конченый человек, тебе обязательно это должно понравиться.
— Не имеешь права, чтобы не нравилось. А если все-таки не нравится, то что ты чувствуешь?
— Что ты либо маленькая, не доросла, либо просто глупая».
Расшифровываю вторую фокус-группу со студентами. Много интересного, но вот, скорее, забавное:
«— Я не могу сказать, что у меня такая читающая семья, нет. Но я долгое время у дедушки с бабушкой жил, где, как у каждой уважающей себя семьи, был такой огромный книжный шкаф, где, ну правда, очень много книг. И вот они на мое чтение влияли. Отец мой увлекался и до сих пор увлекается литературой военной, но не художественной. Мама, не помню, чтобы читала. Но никто из них не понимал мои вкусы, а вот бабушка и дедушка на каждый день рождения мне дарили не деньги, а книги. Вот Диккенса, например, подарили.
— Понравился Диккенс?
— У меня просто были сложные отношения с бабушкой и дедушкой, и я ничего не читал из того, что они дарили.
— И это называется влиянием бабушки и дедушки?
— Ну вот, когда мне было лет 12, они мне подарили роман «Петр Первый», кажется, Алексея Толстого, и я даже попытался его читать, но у меня ничего не получилось — книга толстая, я пытался, но не смог. Но все-таки подаренные ими книги у меня до сих пор лежат».
Ещё из фокус-группы. Все, без исключения, участники обеих групп говорили, что самое лучшее на уроках литературы — это обсуждение, споры, возможность высказать своё мнение. При этом они уверены, что никакое литературоведение, все эти жанры и формы, для этого совершенно не требуются. Но вот одна девушка сказала, что и читать произведения для этого не является строго обязательным:
«— У меня тоже было два преподавателя, потому что после 9 класса я поступила в гимназию. И обе учительницы, которые у меня были, они люди замечательные, я до сих пор поддерживаю с ними отношения, и уроки были, конечно, потрясающие. Было очень интересно, был всесторонний анализ, были обсуждения, были горячие споры.
— И вы тоже читали все произведения?
— Нет, не все.
— А что не читали?
— Ну, я не помню. Бывало, что я читала в кратком изложении, особенно если не успевала подготовиться к уроку. И несмотря на то, что я не читала, возникали какие-то философские вопросы во время обсуждения, и я принимала активное участие в них.
— То есть можно и без текста это делать?
— Да, это нехорошо, но можно. И даже не ради оценки, а просто интересно было принимать участие в обсуждении. И все это благодаря учителям».
Оставьте первый комментарий